О память прежних дней приятных!
Проникни в томну, слабу мысль
И прежних случаев превратных
Прошедших радостей исчисль.
Когда весна моя блистала,
Сбирал я майские плоды.
Душа, как роза, расцветала!
Не знав, что горесть, что беды.
Бывало, с милою Авророй
Встречал я первый Фебов въезд
И в мысли восхищенной, скорой
Сиял, как искра в куче звезд.
Бывало, разных птичек пенье
И громкий голос соловья,
Шум водопадов, их стремленье
Внимал с живейшим чувством я.
Бывало, пляски, хороводы
Веселых, добрых поселян —
Где без искусства вид природы
Для блага общего им дан —
Меня в младенчестве питали!
Я с ними радости делил,
Резвились — пели и играли,—
Кто прожил так, тот прямо жил.
Когда же время злобным взором
Из туч на смертный взглянет род,
Бореи гневные собором
Откроют осени приход;
Когда дождь мелкий, ядовитый
Лишит одежды шумный лес
И солнце, бросив луч сердитый,
Сокроется среди небес, —
Бывало, несмотря на стужу,
На мрачность всех осенних дней,
Весельем грусть обезоружу,
Не потеряв весны своей.
В спокойном, тихом кабинете,
Меж граций, меж приятных муз,
Забыв, как мучатся в сем свете,
Таскают всех печалей груз,—
Беспечно в книгах зарываясь,
Я с пылким чувством зрел красы,
Поэзьей нежною пленяясь,
Я ей лишь посвящал часы.
Или в исторьи древних веков
Летел к протекшим временам;
Зрел римлян, египтян и греков, —
Как будто с ними жил я там.
Потом пущусь гулять по свету,
За книгой обтеку весь мир.
Или в романах без предмету
Влюблялся в тысячу Пленир!
С живым воображеньем — вольным,
Бывало, как орел, парил;
И, будучи собой довольным,
В себе всё благо находил.
Когда ж мое уединенье
Возьмет унылый, мрачный вид,—
Оставя кабинет, и чтенье,
И зданье древних пирамид,—
Скачу на бал богатый, пышный,
Где нектар из сосудов бьет
И где умеренность — гость лишний.
Где роскошь царствует, живет.
Там, с нимфами в кругу резвяся,
Себя Парисом вображал;
И, всеми до одной прельстяся,
Мое всем сердце отдавал.
Бывало, и они смотрели
Из рук прелестных на меня;
Желали!.. но сказать не смели,
Свои стыдливости кляня!
Куда ж девались прежни силы?
Румяность свежих, алых щек?
На мне вид бледный и унылый;
Мой, видно, красный день протек.
Уж я расстался с розой нежной,
Согбен под тяжестью зимы!
С главою дряхлой, белоснежной
Являю скорбь ужасной тьмы.
О молодость! о дар бесценный!
Почто ты вянешь, как цветок?
Едва мелькнешь — то червь презренный
Твой подъедает корешок.
Болезнь тягчит меня пятою
И жнет моих остаток лет;
Моей мучительной слезою
Себе протаптывает след.
Чтобы привесть скорей ко гробу,
Чтоб слабый дух исторгнуть мой, —
Болезнь! где ты окончишь злобу? —
Увы! — под гробовой доской!
Когда творец лучом блестящим
Природу всю развеселит,
Бореям хладным и шумящим
Сокрыться всем в горах велит;
Когда наместо их зефиры
Начнут прохладно, нежно дуть;
Когда все твари, томны, сиры,
Успеют с радостью вздохнуть, —
На посох свой облокотяся
И с помощью дрожащих ног,
От слабости к земле склоняся,
Иду в небесный я чертог.
Там, сев под липой мрачной, мшистой,
Что в юности со мной росла,
Смотрю на водопад кремнистый —
В нем та же живость, что была.
А мой источник жизни бренной
Сквозь камни с быстротой не бьет,—
Иссох в ущелине подземной,
Единый червь его сосет.
Я слышу птичек хор согласный,
Но сердце слабо к чувствам сим.
Где ты, луч младости прекрасной?
Где ты, зари прелестный сын?
Тебя мои не встретят очи,
Твой блеск сокрыт от стариков!
Померк! — как день в печальной ночи
Исчез! — в тумане всех веков.
Куда ни обернусь — всё то же;
Всё прежний восприяло вид;
Всё сделалось опять моложе,
Всё той же красотой блестит.
А человек чуть-чуть вспомянет
Про свой весенний прежний цвет;
Средь осени куда ни взглянет —
Но уж весны он не найдет!
Найдет! — и день он встретит майской,
Проглянет луч на небесах.
Дождусь конца с надеждой райской!
Чрез смерть к бессмертью только шаг.
Яков Борисович Княжнин
(1740 — 1791)
Если вы нашли ошибку в стихотворении, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.