Там, с угла Оттанукзгла, где снегом зарылась Канада,
Тде, гигантская кукла, нос — в полюс, Америка, — рысь
Ждет, к суку прилегла, взором мерит простор, если надо
Прыгнуть; в узких зрачках — голод, страх, вековая корысть.
Тихо все от великой, безмерно раздвинутой стужи;
Над рекой, по полям, через лес январь белость простер;
Холод жмет, горы, словно звериные туши, все туже;
Пусто; где-то неверно чуть вьет дровосечий костер.
Рысь застыла, рысь ждет, не протопчут ли четкость олени,
Не шмыгнет ли зайчонок (соперник что волк и лиса!);
Рысь храбра; в теле кровь долгих, тех же пустынь, поколений,
Рысей, грызших врага, как грызет колкий холод леса.
Кровь стучит в тишине пламенем напряженных артерий,
Лишь бы, по-белу алое, алчь утолить довелось!
Не уступит, не сдаст даже черно-пятнистой пантере,
Даже если из дебри, рогами вперед, внове — лось!
Чу! Хруст. Что там? Всей сжаться. За ствольями бурые лыжи
Лижут в дружном скольженьи блистающий искрами наст.
Вот — он, жуткий, что сон, — человек! вот он — хмурый и рыжий:
Топора синь, ружья синь, мех куртки, тверд, прям, коренаст.
Сжаться, слиться, в сук въесться! Что голода боли! Несносный
Эти блестки, свет стали, свет лезвий, свет жалящих глаз!
Слиться, скрыться: защита — не когти, не зубы, не сосны
Даже! выискать, где под сугробом спасительный лаз!
Там, с угла Оттанукзгла, где снегом зарылась Канада,
Где, гигантская кукла, нос — в полюс, Америка, — век,
За веками, где звери творили свой суд, если надо,
Там идет, лыжи движутся, бог, власть огня, Человек!
Валерий Яковлевич Брюсов
(1873 — 1924)
Если вы нашли ошибку в стихотворении, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.